НГУ

- Если вы убивали плохих поэтов, сто - это слишком мало; если же гениальных, цифра чересчур велика,- заметил я.

Клер оживилась.

- Вы все очень правильно понимаете. - Она дружески сжала мою руку, чего за ней прежде не водилось. - "Сто - слишком мало" - о, еще бы! Но у меня не было задачи убить всех плохих поэтов. Я - здравомыслящий человек, я прекрасно понимала, что это невозможно. Но плохой поэт - это полбеды. Существуют гораздо более опасные типы. Они пишут стихи к именинам, свадьбам и юбилеям. Стихи ко дню окончания средней школы. Стихи в честь Пасхи. Высокопарные стихи по поводу любого торжества, какое только может случиться в их бессмысленной жизни.

- Знаю, как же, - хмыкнул я. - И этих безобидных дурачков вы убивали?

- Именно эти "безобидные дурачки" уничтожили магическую составляющую поэзии, - жестко сказала Клер. - Их трудами поэзия стала обычной ритмически организованной речью. Эта разрушительная техника описана еще в Библии и называется "поминать всуе". Понимаете ли вы, что это значит -потерять магическую составляющую?

- Догадываюсь, - горько усмехнулся я. - Я сам, кажется, потерял свою "магическую составляющую"…

Впрочем, горечь моя прошла почти сразу. Секунду спустя я и сам удивлялся собственному пафосу.

- Вам виднее, - сухо заметила Клер. - Но речь сейчас идет не о вас, а о поэзии. В юности я была достаточно наивна, чтобы полагать, будто дело еще можно поправить…

- Вы убивали людей, которые писали стишки к праздникам? - удивленно уточнил я.

- К праздникам, и не только… Но суть вы уловили верно.

- И вас не поймали? - недоверчиво спросил я.

- С чего бы? - Она пожала плечами. - Меня невозможно было заподозрить. С точки зрения следствия, у меня не было решительно никаких побудительных мотивов. В нескольких случаях их смерть была мне чрезвычайно невыгодна: ущемлялись мои материальные, карьерные и прочие интересы… К тому же я была очень ловка и осторожна - сейчас сама удивляюсь.

- И чем это закончилось? - осторожно поинтересовался я.

- Как видите, ничем. Поэзия так и осталась ритмически организованной человеческой речью. Сотня трупов ничего не изменила. Мне следовало родиться на тысячу лет раньше - тогда еще можно было что-то исправить…